Архитектор Дэвид Аджайе (David Adjaye, р. 22 сентября 1966) — один из самых популярных как в Европе, так и в США. Раннюю известность ему принесли проекты домов для знаменитостей, таких как Александр МакКуин и Эван МакГрегор. Но на частной архитектуре Дэвид не остановился, сместив фокус на архитектуру для культуры: художественные галереи, арт-центры, музеи и библиотеки.
«Моя архитектура — это всего лишь свет, его интерпретации, сценарии и представления». Именно таков его ключ к проектам.
Дэвид родился в Танзании в семье дипломата. Архитектурное образование получил в Королевском колледже искусств в Лондоне и сразу же организовал собственную фирму.
Дэвид не сторонник долгого проектирования, он проверяет идеи сразу в материале. «Я не создаю концепций в воображении, они рождаются в процессе воплощения. Я не тестирую их сначала в виртуальной реальности. Мне сразу интересно увидеть, как они будут жить в мире и как на него повлияют».
Его замыслы быстрее реализуются в США — он заявил, что больше не возьмется за проекты в Лондоне из-за бюрократических препон.
Действительно, его часто можно встретить в Нью-Йорке. В 2016 году в Вашингтоне завершилось строительство Национального музея афро-американской истории и культуры (NMAAHC) по проекту Adjaye Associates. В интерьерах — 400 лет истории борьбы за гражданские права, джаз, блюз, рэп, графитти и пр. Красную ленточку разрезал Барак Обама — первый чернокожий президент США.
Среди его наиболее масштабных проектов — здание бизнес-школы в Сколково (2010). Летом 2017 года в Музее современного искусства «Гараж» прошла масштабная выставка «Дэвид Аджайе: форма, масса, материал», посвященная этому проекту.
Аджайе сопутствует успех и в мебельном дизайне. Такие бренды, как Moroso (коллекция мебели Double Zero), Sawaya & Moroni (One Series), Knoll и др., обновляют свой пул интеллектуальными опусами Аджайе.
«Мой опыт в области промышленного дизайна – это скорее мой игровой интерес. Да, я могу проектировать вещи, но это не означает, что я хочу переквалифицироваться в мебельного дизайнера. В каждом случае меня просто интересует конкретная форма, и что я могу с ней сделать как архитектор. Это просто завершение моих идей и представлений о красоте — о том, насколько красив может быть стул. Или любая другая вещь. Или какой гуманистический посыл она несет в мир».