Винсан Дарре, парижский декоратор, автор фантазийных проектов и сюрреалистичной мебели. Работал у Ива Сен-Лорана, в Prada, в 1995 познакомился с Карлом Лагерфельдом и ушел в Chloé, а потом в Fendi, был главным дизайнером Moschino и арт-директором Emanuel Ungaro. Мир моды не испортил, а только развил его убеждения и вкус.
Винсан Дарре с Дмитрием и Леной Ленскими в Wonderful store, Крсанодар.Знаток французской художественной жизни ХХ в, блестящий сценограф и коллекционер Винсан Дарре великолепно знает историю предмета и как этот предмет создать. Осенью 2017 года он впервые выступил в России, в Краснодаре в рамках недели дизайна Wonderful Design Week, по инициативе Wonderful store.
О СОВРЕМЕННОМ ФРАНЦУЗСКОМ ДЕКОРЕ Французы очень противоречивы. Они хотят всего нового, потом сами это новое отвергают. Наш самокритичный подход — двигатель прогресса, он порождает идеи, мы всегда одновременно и за и против. Сегодня декор во Франции очень востребован. Он становится важнее моды. Сейчас есть 12 наиболее влиятельных дизайнерав Франции, которые гремят на весь мир. Это доказывает интерес американцев и вообще иностранцев к французскому вкусу, который, конечно, особый. Сегодня моду определяют дизайнеры с сильными индивидуальными манерами. Бисмуты, Жозеф Диран, в Америке потрясающие проекты делает Пьер Йованович, Шарль Зана обладает более восточным вкусом, и он работает сейчас больше в Лос-Анджелесе, чем в Париже. Конечно, у всех на устах Тристан Оэр. Если бы меня попросили выбрать дизайнера, чтобы он сделал мой дом, я бы раздал каждому из ныне живущих французских звезд по комнате. Братьям Бисмутам — столовую, ванную комнату — Жозефу Дирану, гостиную мне бы сделал Пьер Йованович. Мою спальню я доверил бы Луису Лапласу. Будуаром занялся бы Шахан Минассян. Индиа Мадави пусть проектирует прихожую, поскольку она любит цвет. Комнату для друзей поручил бы Рудольфу Паранту.
Если говорить серьезно, то по сравнению с модельерами, декораторы чувствуют себя более уверенно. Мы собираемся вместе на выставки, чтобы совместно представить публике, что такое сегодня art de vivre — «искусство жить по-французски». Мне нравится, что на этих выставках я стою бок о бок с дизайнерами, у которых совершенно другой вкус. Я неспособен делать ни минималистичные предметы, ни минималистичные интерьеры. Так же, как они неспособны делать то, что делаю я.
МОЙ ДОМ Типичная парижская квартира находится на Rue Royale, в символичном месте для французского декоративного искусства. Этим интерьером мне было бы приятно войти в историю. Каждая комната решена как путешествие. Столовая называется Jardin Carnivore («Плотоядный сад»), спальня — Ciel d'Orage («Грозовое небо»). Люблю смешивать старое и новое. В доме перемешаны подписные работы известных ремесленников и художников с моими собственными. Конечно, мне приятно поставить в ряд мои опусы с работами лучших. Стены столовой покрыты фресками, выполненными вручную искусными мастерами, зеркала — работы Мануэлы Поль-Кавалье, которая работает с золотой фольгой. Маркетри из соломы на столешнице сделаны Лизон де Кон, наследницей знаменитого мастера эпохи ар деко Андре Гру. Идея в том, чтобы люди приходили сюда не как в галерею, а именно в живую парижскую квартиру, где все можно купить.
Над старинным кабинетом курьезов висит зеркало моего друга Матиаса Киса. В моем кабинете положен дубовый паркет, стоит стол Maison Jansen (в 1960-х гг. Жаклин Кеннеди попросила Стефана Будена (Maison Jansen) декорировать Белый дом. Точно такой же стол стоял у нее) и стулья из плексигласа — аутентичные итальянские предметы 60-х годов. Ставни, консоли, и вся отделка — это листы алюминия. Ванна — Boffi, но сантехника дана в контрасте с аутентичными обоями 1930-х годов. Я сам придумал роспись коридора: фасады с искаженными пропорциями и фонари, характерные для Rue Royale.
МОИ КУМИРЫ Я восхищаюсь многими персонажами, чья слава расцвела в довоенные годы. Эльза Скиапарелли — моя муза, я хорошо знал ее дочь. Стиль Скиапарелли привлекал к ней таких героев, как Жан Кокто, Жан-Мишель Франк (именно он оформил бутик Скиапарелли на Вандомской площади). Дали нарисовал для нее платье с лобстером, по мотивам которого я сделал шкаф. Мне интересны были герцог и герцогиня Ноайские, известные меценаты, покровители сюрреалистов — художников, поэтов, режиссеров. Прошлым летом во время Фестиваля в Йере в моем распоряжении был зал Музея современного искусства города Тулона, и я захотел отдать дань памяти Мари-Лор и Шарля Ноайских. Мне хотелось передать атмосферу опустевшего дворца, покинутого дома…
Сначала они покупали искусство XVIII–XIX веков, а потом перешли к авангардным художникам, я показал этот микс на стенах зала,
а также добавил свою мебель.
Мне интересен Жак Дусе. Знаменитый модельер был блестящим коллекционером XIX века в начале своего пути. Потом он собрался жениться на девушке из хорошего общества и обставил свой дом лучшими произведениями эпохи: на его стенах висели работы Пикассо, Де Кирико, Руссо, ковры Жана Люрсы, столы, кресла, ширмы Эйлин Грей, мебель из мастерской Martine (интерьерное предприятие Поля Пуаре, названное им в честь дочери). Пьер Берже и Ив Сен-Лоран подхватили идею Жака Дусе и тоже стали коллекционировать искусство. Более того, в их коллекции оказались многие вещи Жака Дусе. Позже, после смерти Ива Сен-Лорана, Пьер Берже организовал аукцион, на котором можно было купить их коллекцию, в том числе и многие произведения искусства, принадлежавшие когда-то Жаку Дусе.
СМЕНА ДЕКОРАЦИИ Мой дом — моя лаборатория. Не сравниваю себя ни с Жаком Дусе, ни с Ивом Сен-Лораном, но некоторую параллель провести все же можно. Переоформляя интерьеры, я думаю о том, чтобы каждый раз у жилья было новое лицо. Я долго работал с Карлом Лагерфельдом, он регулярно «чистил» свою коллекцию, чтобы избавиться от того, что надоело, и начать покупать что-то другое. В то время, когда я работал с Карлом, в моем доме царил стиль шебби-шик. Во всех комнатах стояла мебель XVIII века с очевидными следами времени. В какой-то момент я, вдохновленный фильмами Годара и других режиссеров «новой волны», все распродал и купил вещи в ярких отделках. Тогда же я решил сам делать мебель, всю по мерке моего дома. Это было упражнение в стиле. Позже я все выставил на торги в аукционном доме Piasa. Талантливейший Пьер Ле Тан нарисовал мне обложку каталога.
Hotel Montana. Дизайнер хотел сделать гостиничный номер похожим на парижскую квартиру, но принадлежащую при этом Пабло Пикассо или Сержу Гинзбуру.ЭПАТАЖ И НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ Люблю стиль работы, при котором надо напрягать друзей и заставлять их трудиться вместе со мной. Например, Hotel Montana сделан совместно с архитектором Элизабет Лемерсье. Черный фасад отеля стал сюрпризом для парижан и даже вызвал некоторый скандал, потому что в Париже нет черных фасадов. Тут располагался популярный в 1940-х клуб «Монтана», его посещали экзистенциалисты, сюрреалисты. Когда-то сюда ходила танцевать моя мама. Она была поражена, узнав, что я занимаюсь декором именно этого здания, вспомнив, что сделала в этих стенах немало пируэтов. Идея моя была в том, чтобы дать иностранцам ключи от своих квартир. Каждый номер — квартира эксцентричных парижан, которые любят цвет, фактуры, воспоминания, нетривиальные вещи. Художник, поэт иллюстратор, сюрреалист Кристиан Берар мог бы жить в таких комнатах. Каждый пол на каждом этаже имеет уникальную раскладку. У каждой комнаты своя форма, повторов нет. Я хотел нарушить модернистскую архитектуру, впустить в интерьеры барокко. Стены решены так, как будто здесь заперли Пикассо и он развлекался со стенами.
КАК УСТРОЕН ПРОЦЕСС Я только рисую — у меня есть ассистент, который делает трехмерную модель, и, конечно, я отсматриваю прототипы. Очень плотно работаю с ремесленниками, у меня множество самых разнообразных связей в этом мире. Думаю, что будущее дизайна в том, что мебель будет делаться вручную. Будущее французского люкса уж точно — в тонкой ручной работе. Например, у меня есть коллекция «Возрождение». Золотой стол «Aполлон», очень тяжелый, вырезанный вручную из камня, навеян ренессансными садами-лабиринтами.
Винсан Дарре. Maison Darré. Стол Apollon, колл. Reniassance. Стол сделан компанией Stone Art. Вот зеркало «Единорог», ремесленники подсказали мне идею старинной китайской технологии копченого дерева. Ваза «Метафора» из цветных эмалей, сделанная Emaux de Longwy, фирма существует с 1789 года. Форма известна с 1920-х годов. Я ее повторил и сделал декор с мифологическим уклоном. Диван A la francaise. Он назван так, потому что спинка сделана в форме фронтонов, принятых во французских парках. Или лампа «Горгона» — сделана из бронзы и покрыта 25-каратным золотом. У меня есть витражи Mеtropolis, над которыми трудились стеклодувы Ванса. У них можно выбрать такие стекла, которые больше не существуют в природе: каждый стеклянный фрагмент абсолютно уникален. Есть у меня лампа «Паук» — с большим шаром внутри и ножками из латуни и лампа «Стрекоза». Обе вещи сделаны с применением техники, когда в стекло вдувается мраморная крошка. Конечно, при такой работе с материалами и техниками необходимо детальное знание возможностей современных ремесленных мастерских.
Винсан Дарре. Maison Darré. Ширма Cadavres Exquis.СМЕЖНЫЕ ИНДУСТРИИ: КИНО И ГЛЯНЕЦ Я всегда занят всем понемножку и однажды выступил художником фильма Opium, посвященного Жану Кокто. Его как режиссер снимала Ариель Домбаль, Мариса Беренсон (дочь Эльзы Скиапарелли) играла роль маркизы Казати, Филипп Катерин — Нижинского, самого Кокто — Грегуар Колен. И после этого меня пригласили выступить арт-директором специального номера журнала L’Officiel. Чего мы только не придумали для этого выпуска! В нем было много иллюстраций. Когда я делал обложку, то попросил Лагерфельда всех моих персонажей одеть в наряды от Chanel. Это было своеобразное приношение времени, когда Жан Кокто и Шанель работали вместе. И в фильме, и в журнале снимались скульптуры, сделанные еще одним моим другом — Шарлем Серуйя. Весь журнал был вдохновлен творчеством Кокто. И это был потрясающий, незабываемый опыт.
МОЙ РЕСУРС Я убежден, что в прошлом можно найти вдохновение и энергию для будущего. Так как я пришел из мира моды, параллели между модой и искусством — моя тема. В 1910–1930-х во Франции было время расцвета: художники, поэты, писатели и меценаты создавали уникальную художественную культуру. Примером может быть фильм-экранизация пьесы «Бесчеловечная» Марселя Л'Эрбье (1923 г.). Декорации Робера Малле-Стивенcа и Фернана Леже, мебель сделана Жаном Люрса, Пьером Шаро, костюмы — Полем Пуаре, украшения — Рене Лалик, Раймон Тамплие — беспрецедентное собрание людей, которые представляли цвет интеллигенции своего времени. Художники объединились, чтобы создать абсолютно современное произведение искусства. Даже афиша этого фильма была создана Фернаном Леже в кубистическом стиле. Во Франции почти не бывает, чтобы столько выдающихся художников объединились в работе над одним проектом. А жаль. Не знаю, есть ли такое в России, но каждый подобный случай становится источником вдохновения для многих поколений.
СЕКРЕТЫ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ Всегда думаю о проекте как о сценарии нового фильма. Например, когда мне предложили работать над отелем «Монтана», я вообразил себя американцем, гостящим
в Париже. Когда делал квартиру Инесс Састр, испанки, манекенщицы, актрисы, я рисовал, воображая, что это жилье кинозвезды Авы Гарднер. Чем больше препятствий и противоречий, тем больше сил и фантазий у меня возникает. И вообще, так получается, что ко мне обращаются в основном люди с какими-то экстравагантными идеями. Причудливые предметы вроде шкафа-лангуста, появляются тогда, когда я представляю, что миллиардерша упросила меня что-то сделать для роскошной ванной комнаты. И вот я рисую мебель с формами подводного мира. От сюрреалистов я взял и «автоматическое письмо», часто рисую, отключая голову. Меня ведет моя рука.
Бутик Thierry Lasry в Париже. Тема человеческого глаза, светопреломлений и перспектив неоднократно повторяется в интерьерах Винсана Дарре.МАМИНО ВОСПИТАНИЕ Мне повезло расти в интеллектуальной среде. Мама была очень авангардна, водила меня на все самые горячие выставки и нашумевшие премьеры в театр. Я видел и старые, и новые фильмы. Прекрасно знал все кино «новой волны». Мой старший брат был страстным синефилом и брал меня с собой на фильмы, в которых я почти ничего не понимал и только смотрел картинки. Но мой мозг их фиксировал, инстинктивно накапливая сотни образов. До сих пор я вижу жизнь в техноколоре или как кадры черно-белой пленки. У меня, как бы это сказать, очень «отталкивающее» видение. Что это значит? Люблю, чтобы все мои друзья были красивы, талантливы и чтобы у них было прекрасное воображение. Знаменитая фраза Кокто «удивите меня!» все время звучит у меня в голове. Все мои друзья — актеры, которые играют первые роли. Я редко воспринимаю жизнь всерьез, но работаю серьезно. Люблю праздник, люблю художников, писателей, актеров. В таком окружении у меня создается впечатление, что я проживаю жизнь, о которой мечтал. Обожаю танцевать (иногда приятно почувствовать себя Фредом Астером)!
О ДЕНЬГАХ Думаю, это не вопрос декора, это вопрос характера. Большинство может иметь собственный стиль, индивидуальный и узнаваемый. Кто-то захвачен амбициями. Порой деньги могут разрушить стиль, заставляют людей терять голову. Меня деньги не интересуют. Мне интересно заниматься своей работой, и я счастливо наслаждаюсь этой ситуацией. Но мой случай особый и очень редкий. Обычно рассуждают иначе.
