Скульптор Мария Кошенкова (р. 1981) — экспериментатор, превратившая хрупкий материал в идеальное медиа, которому подвластны любые концепции и эмоции. Это особенное видение стекла поражает и вызывает интерес множества международных институций и галерей — работы экспонируются на значимых площадках от Москвы до Японии. Она считает, что стекло — «уникальное скульптурное медиа, обладающее всей палитрой живописи».
По теме: Проект Марии Кошенковой на выставке Charlottenborg Spring Exhibition 2020
Во время 59-й Венецианской биеннале ее произведения стали частью Датского павильона с проектом We Walked the Earth. Сольные выставки в разные годы прошли в Санкт-Петербурге (Marina Gisich Gallery), Париже (Clara Scremini), Копенгагене (Hempel Glasmuseum). Мария более 15 лет живет в Дании. После окончания Мухинской академии в 2004 году она оттачивала технику на острове Борнхольм, освоила программу дизайна стекла в Кальмарском университете в Швеции и получила диплом Датской королевской академии изящных искусств в Копенгагене.
Против правил
Стекло обладает уникальной способностью передавать эмоции и апеллирует к человеческому восприятию формы, цвета и света в пространстве. Жестокость и брутальность моих объектов компенсируется красотой деталей и хрупкостью, заставляющих больше задуматься об уязвимости вообще и уязвимости отдельного человеческого существа. Когда-то, как и многие русские дети, я перепробовала кучу разных кружков с «помощью» бабушки и точно знала, чем не хочу заниматься (игрой на фортепиано) и чем хочу — быть художником. Когда я поступала в «Муху» все шли на «текстиль-дизайн» и «керамику-металл», скульптуру выбирали зрелые мужчины, а стекло было не популярно. Только потом я поняла, что, к сожалению, почти никакой технической базы для овладения этим супертребовательным во всех отношениях материалом в Петербурге, да и в России, не было. Но моя убежденность, что стекло — уникальное скульптурное медиа, было.
Со стеклом я могу работать и как с камнем — шлифую и полирую, и как с бронзой — отливая, и как с рисунком — гравируя, и так далее. В моей работе много того, что называется «recycle» — то есть свои неудачные вещи можно повторно нагреть и трансформировать. Когда я только начинала заниматься стеклом, у многих было представление, что уж точно это не «серьезное» искусство. Мне и сейчас часто приходится действовать вопреки. Вопреки тому, что стекло воспринимается как атрибут избыточного декора, роскоши и китча. Вопреки тому, что дети и стекольная мастерская мало совместимые вещи — а детей у меня двое. Вопреки тому, что это занятие очень нишевое, и я не могу рассчитывать на широкий успех и продажи. Вопреки тому, что я делаю то, что нужно главным образом только мне самой — но нужно очень!
В этой области все специально и сложно — очень дорогое производство, транспортировка и хранение. Полжизни у меня прошло за упаковкой и распаковкой. Какой-то материал-инвалид, к которому требуется всегда особое отношение! Мне часто нужна команда — одной выдувать физически невозможно, а один день в стекольной мастерской стоит 1500–2000 евро. Однако я могу работать как хочу и чем хочу, если надо — молотком, ножницами, ложкой. Отливка позволяет добиться большего контроля над формой, шлифовка и полировка тоже. Это долгий и некомфортный процесс в одиночестве, требующий специального оборудования, крайнего терпения к холодной воде и пыли, которая оседает в легких навсегда. Зато эти техники дают большую степень контроля над окончательным результатом. В выдувном же стекле все происходит стремительно, что сравнимо с перформативным искусством — музыкой или танцем, только результат — это физический объект. Всегда получаешь не то, что планируешь. Мне потребовалось много лет, чтобы с этим смириться, но теперь я наслаждаюсь непредсказуемостью результата. Мне кажется, сейчас стремление к контролю возведено в абсолют, но в жизни контролировать все — иллюзия. Стекло точно передает эту идею.
В новой серии скульптур я совмещаю окрашенный металл и стекло. Были эксперименты с воском, мехом, фарфором, деревом, текстилем (веревками и канатами). Я много рисую и планирую больше показывать эскизов. В интерьере на восприятие стекла влияет в первую очередь свет. Из самых ярких примеров, восхищающих меня, — монументальный витраж Станислава Либенского и Ярославы Брихтовой в пражском Сити-Холле, созданный в 1970-е. Он просто потрясающий — я бы очень хотела быть автором этой работы. Другие любимые художники — Корнелия Паркер, Мари Катаяма, Рэйчел Уайтрид, До Хо Со, Ольга де Амараль, Этторе Соттсасс, Вилли Орсков, Отто Дикс, Сара Зе, Пер Киркебю... В самом начале зимы 2022 года я сотрудничала с архитектором Евгенией Ужеговой. Мои скульптуры стали частью световой инсталляции в московском ресторане Amy. Был классный опыт работы и с архитектором Алексеем Козырем... Я не против, если у моих вещей появляется функция (например, свет). Недавно закончила проект в Дании, где мои скульптуры в прямом смысле прорастают сквозь стену и пронизывают внутренний объем дома. Мне интересно работать с пространством: я могу много странного предложить, чтобы его «оживить».
О трендах
На важных музейных площадках все больше заметны ретроспективы женщин-художниц. К примеру, на последней Венецианской арт-биеннале, где я участвовала в составе Датского павильона, главный проект был посвящен художницам XX века (Рут Азава, Луиза Невельсон, Александра Экстер, Лавиния Шульц — длинный список имен). Ориентация нынешнего дизайна на максимализм, безусловно, заметна. Я сама максималистка и наконец-то почувствовала себя не аутсайдером, хотя и не меняла направления, продолжая в своем собственном «не модном», как казалось, потоке. Конечно, появляется много одинаковых вещей, особенно в керамике. Аморфные формы, облитые потрескавшейся и вспученной глазурью, не делает сейчас только ленивый. Немного скучно, но, думаю, это скоро отойдет, так как речь идет только о фактуре.
В Скандинавии снова проснулся интерес к цвету. Он был в 1960-е и 1980-е, особенно в финском и шведском дизайне. Появилось больше странных, экспрессивных, «ненужных» вещей. Craft вернулся. Если в предыдущие декады (2000-е) то, как сделано, было не важно, а важны были концепт и личность художника, то сейчас процесс снова обретает значение. Вообще, в моде тактильное искусство. Fiber art, керамика, стекло. Я думаю, ковид и временное лишение физического опыта повлияли на желание людей обладать тем, что можно потрогать, ощутить, почувствовать энергию рук другого человека. Замечаю (не всегда с радостью), что приемы, которые я использовала в своих работах в течение 10–15 лет, вдруг стали модными, и их вдруг стали использовать многие. Но художник или дизайнер должен не следовать трендам, а сам должен их создавать. Направления меняются постоянно, но что бы ты ни делал, если делаешь это искренне и последовательно, в какой-то момент станет трендом. Если до этого доживешь!
