Директор фонда RuArts Марианна Сардарова — о личной коллекции искусства
22 ноября 2023 г.
О том, почему с искусством нужно обязательно жить и чем стоит руководствоваться при его выборе, Альберт Галеев поговорил с Марианной Сардаровой
Вы помните свое первое впечатление от искусства?
Я росла среди него. Моя бабушка говорила: «Ковры лежат на полу, а картины висят на стене». Искусства дома было много, в основном произведения западноевропейских художников. Предполагаю, что изначально коллекция была внушительная. Но моя семья была сослана в свое время из Москвы в Махачкалу, потом была война — картины, думаю, продавали, чтобы элементарно выжить. Осознанное же знакомство с искусством произошло у меня в девятом классе. У нас был замечательный педагог, преподаватель истории. Он предложил сделать доклад на свободную тему, и я выбрала импрессионистов. Я тогда узнала разницу между Мане и Моне, начала увлекаться и со временем разбираться в истории искусства. И я навсегда запомнила бабушкин завет: «Ты не можешь жить в пустых стенах». Когда я куда-то прихожу, для меня совершенно не важно, какой интерьер, мебель, я смотрю, что на стенах. И сама не представляю свой дом без искусства.
По теме: Фонд Ruarts открывает новую площадку современного искусства
Ваша собственная коллекция ведь и началась с того, что понадобилось оформить интерьер дома.
У нас с мужем (владельцем «Южно-Уральской промышленной компании» Рашидом Сардаровым. — Прим. ред.) появился загородный дом в Подмосковье, его нужно было декорировать. В то время наши вкусы несколько расходились, и мы с ним решили оформлять интерьер на паритетных началах: одну работу выбираю я, одну — он. Благодаря мужу в доме появились картины Айвазовского, Саврасова, Борисова-Мусатова, Шишкина, Киселева, Верещагина. Я в свою очередь покупала в дом Шагала, потом художников русской эмиграции: Бурлюк, Коровин, Экстер — все первые имена. Я безумно благодарна супругу за то, что он со временем смог полностью положиться на мой вкус, за то, что он воспринимает мое коллекционирование как искреннее увлечение, не обсуждая мой выбор. Несколько лет назад я ему подарила на день рождения работу Фернандо Ботеро. Он посмотрел на нее и сказал: «Замечательный подарок. Но ведь это подарок тебе».
Кто появился в коллекции после русской эмиграции?
Французы: Мане, Моне, Ренуар, Синьяк, Мажорель. Сложилась приличная коллекция.
Мажорель ведь у вас в жанре ню.
Да, находится в Дубае.
Как вы перевезли ню в Дубай?
Это потребовало хитрости. Я купила работу на аукционе в Париже. Чтобы вы понимали, это большая, метр шестьдесят на метр, пастель. Была бы меньше по размерам, ее можно было бы свернуть. Когда ее упаковывали, в галерее как раз был лорд Марк Полтимор (многолетний заместитель руководителей аукционных домов Christie’s и Sotheby’s, ответственный за торги в Европе. — Прим. ред.), и я задала вопрос о транспортировке. Он ответил как истинный англичанин: «Ну как-то очень осторожно». Мы задумались. Возможно, вы видели, как в том же Дубае продают западные журналы. Цензоры заклеивают места, которые не прошли цензуру. Вот и мы наклеили прямо на защитное стекло, закрывающее картину, купальники. И так повезли. Теперь Мажорель занял почетное место в дубайской коллекции.
Какая часть коллекции самая любимая?
Скульптура — мое особое пристрастие. Любопытно, что у многих людей, владеющих приличными коллекциями, как правило, немного скульптуры. Я это не раз замечала. А для меня скульптура — самое гармоничное искусство. Я горжусь своей коллекцией скульптуры. В ней есть Калатрава, Пленса, Вальдес, Тони Крэгг, Васконселос и другие.
Есть коллекционеры, которые собирают работы определенного периода, школы и даже одного художника. Помню, когда моя коллекция только начиналась, мне хотелось приобрести определенную работу Александра Яковлева, его японского периода. Меня познакомили с человеком, который представился как самый крупный коллекционер Яковлева. Я спросила: «А что еще вы собираете?», на что получила ответ: «Ничего, только Яковлева». Я была очень удивлена. Для меня важно, чтобы мое собрание было разнообразным. Каждое произведение искусства обладает энергетикой. Чем более она разная, тем лучше.
Но как жить с Брейгелем, Моне, Саврасовым? Как примирить искусство с интерьером? И надо ли?
Если дизайнер не убедил заказчика расписать стены, любое искусство можно вписать в интерьер. Искусство выдерживает все. Если речь идет о достойных работах.
Имеет ли для вас значение личность художника?
Один талантливый автор мне когда-то сказал: «Художник и то, что художник делает, — это разные вещи». Очень часто личность автора по человеческим качествам не выдерживает никакой критики. Для себя я поняла, что знакомство с художником оказывает на меня давление, я человек впечатлительный, эмпатичный, так что предпочитаю избегать личного контакта.
Дайте совет, как выбирать искусство, чтобы оно со временем дорожало.
Такой подход, на мой взгляд, — немного нечестное коллекционирование. Искусство — это искусство, а инвестирование — это инвестирование. Я ничего не покупаю просто так — вещь должна мне нравиться. Только так она попадает в мою коллекцию, становится частью меня и моего дома.
Ну не может быть такого, чтобы за 20 лет вы ничего не разлюбили, чтобы ни одна картина не надоела.
В свое время я отдала на два года работу Яёи Кусамы, она путешествовала по пяти скандинавским музеям. Но в этом случае мне было проще: я ее тогда только купила, она лежала в Лондоне в хранилище. Когда работа вернулась, у меня был настоящий праздник.
Чего никогда не будет в вашей коллекции? Иными словами, у вас дома.
Работ Жан-Мишеля Баския. Я считаю этого художника исключительно маркетинговым продуктом, и никто меня в обратном не убедит.
