Центр цифрового искусства Les Bassins de Lumières («Бассейны света») находится на бывшей нацистской базе подводных лодок U-Boot-Bunker в доках Бордо. Его открытие было отложено на семь недель из-за коронавируса и карантина. Строгие меры гигиены и социальной дистанции предполагают, что посетители покупают билеты только онлайн, они должны использовать маски и дезинфицирующее средство для рук.
По теме: Иммерсивный музей в Пекине
Музей начинается выставкой Густава Климта: на каждую поверхность длиной в 110 метров и высотой в 12 метров проецируются золотые изображения картин «Поцелуй, Джудит и Голова Олоферна» и портрет Адели Блох-Бауэр. Золотистые изгибы блекнут в его пейзажах лесов, озер и садов, превращаясь, в свою очередь, в изогнутые формы Эгона Шиле и обратно в женские фигуры Климта, под музыку Вагнера, Бетховена и Малера.
И что действительно делает Les Bassins уникальными — это отражения в воде. После «Климта», который длится около 40 минут, вторая программа посвящена художнику и музыканту Паулю Клее. Золотая рыбка Клее переплетается с галереей кубистических портретов, в то время как его подводные существа ныряют в глубокие заводи, следуя «Волшебной флейте» Моцарта.
Рядом находится Le Cube, комната-коробка площадью 220 кв. метров, где представлены оцифрованные проекции современного искусства и капсула La Citerne, высотой в 7 метров, которая позволяет посетителям лежа испытать захватывающие впечатления.
Нынешнему владельцу, компании Culturespaces, потребовалось 2 года и 10 млн евро, чтобы привести в порядок помещения, установить 90 видеопроекторов и протянуть 100 км оптоволокна. Culturespaces уже владеет аналогичными центрами цифрового искусства в Париже l’Atelier des Lumières и на Лазурном берегу — Carrières de Lumières. Les Bassins de Lumières должен привлекать, по расчетам, около 400 000 посетителей в год.
Директор крупнейшего Центра цифровых искусств Огюстен де Куанте де Филен назвал это пространство «волшебным»: «Когда мы впервые побывали тут, то сразу поняли, что должны с ним работать и проводить здесь выставки, — это было своего рода прозрение».
